Черновик мира. Отставшие от времени - Сергей Бурдыгин

Дворник принял сигарету с благодарностью, поинтересовался:

– К морю собираетесь? А билетов нет, да?

– На мне это написано? – удивился Комаров.

– Практически, да. Тут поневоле станешь физиономистом. А очень надо?

– Хотите продать по сходной цене? – огорчился почему-то Борис. – А, судя по речи, почти интеллигентный человек. Хрен с ним, давайте договоримся. Государственный строй меняется, а у вас всё по-старому.

– А у вас нет? – прищурился дворник, – Не надо мне от вас ничего. Просто сегодня ночью здесь пройдёт дополнительный поезд. Из Тотьмы. Именно к морю. Именно туда, куда вам нужно. И билеты на него есть, только в служебной кассе.

– Что-то я такой не видел. Воинскую видел, транзитную.

– Правильно, она на втором этаже, в другом зале. Там Эвелина торгует. Серьезная такая. На меня сошлётесь, если что. Собраться-то успеете?

– Захотят, соберутся, – улыбнулся Комаров, – спасибо вам огромное.

– Прямо-таки огромное? – тоже улыбнулся дворник, – Тогда можно ещё сигарету… Про запас, знаете ли… А море – это хорошо. Только… там ведь акулы встречаются.

– Что-то я не слышал про них у берегов Сочи, – протянул ещё одну сигарету Борис, – ещё раз спасибо, дня вам удачного…

На втором этаже в зале ожидания было практически пусто. В углу компания бородатых мужиков, обложившись рюкзаками, похоже, не только закусывала, но и распивала водку. Седовласый полковник отрешённо смотрел через окно на перрон. Были ещё какие-то одиночные пассажиры, но их Борис отчего-то не запомнил.

Служебная касса, судя по вывешенной табличке, и впрямь была, и находилась она тоже в углу, только в дальнем. И рядом с окошком абсолютно никого не наблюдалось Что ж, попробуем отыскать эту Эвелину…

Однако неприятности продолжались. Едва Комаров двинулся к заветной цели, доставая на ходу бумажник и документы, как откуда-то появилась угрюмая уборщица со шваброй.

– Ишь, разбежался, – прикрикнула она на Бориса, – не видишь, полы тут моются. Успеешь к своему морю-то. Спешат, спешат… А там ведь акулы…

Дались им эти акулы. Выпивают они, наверное, с тем дворником вместе, оттого он вторую сигарету и попросил. Бабка ещё продолжала что-то ворчать, но Комаров, хотя и около стены, но всё-таки к кассе прошёл. Вот ведь прицепилась. Мужиков бы вон с водкой погнала. Ан нет же, нашла, кого послабее, интеллигентишку, с её точки зрения, занюханного.

Эвелина оказалась куда приветливее и культурнее. У неё были длинные чёрные волосы и ярко накрашенные губы. Не хватало только длинных накладных ногтей, но этому, наверное, просто мешала профессия – с клавиатурой на компьютере с подобным украшением общаться явно неудобно. Билеты нашлись быстро, безо всяких вопросов. Кассирша только поинтересовалась:

– А дочке сколько лет?

– В свидетельстве же указано. Десять.

– Очень даже подходяще, – отметила зачем-то Эвелина. – хорошего вам отдыха. А вы акул не боитесь?

Нет, с этими акулами тут был явный перебор.

Глава вторая.

Водка из прошлого

Поезд должен был прибыть в два часа ночи. Они приехали на вокзал в час – на этом настояла Светлана, сработала женская логика – мало ли что. Борис не стал возражать, потому что это было бесполезно – супруга, похоже, не доверяла не только лётным компаниям, но и российским железным дорогам, и все попытки это доверие хоть как-то укрепить натыкались на какое-то паническое неприятие. Впрочем, ему и самому не очень хотелось засиживаться дома, когда билеты уже в кармане, вещи собраны, и запасные ключи ещё с вечера отданы соседке. Поэтому они загодя вызвали такси (и оно приехало вовремя!), и спустились с дорожной своей кладью вниз в ночную прохладу, успешно миновав и квартиру Клавдии Ивановны (даже фурии иногда спят), и не совсем культурную надпись про Мишку. И таксист не надоедал расспросами или рассказами о собственной судьбе, не курил даже во время поездки, – словом, у Светланы не было абсолютно никакого повода для очередного нервного срыва.

Но счастье длилось только до вокзала. Стоило им зайти в пропахшее даже ночью беляшами здание и устроится на свободных креслах зала ожидания, стоило Светлане в очередной раз проверить содержимое своей сумочки, карманов и прочих потайных мест, а Машке начать канючить насчёт мороженого или хотя бы «Сниккерса» (дома она их не ела, что ли?), как сонный голос дикторши-информатора объявил, что прибытие пассажирского поезда «Тотьма-Адлер» задерживается на полтора часа. Светлана тут же посмотрела на Комарова так, словно злополучный поезд задержал именно он. Дабы избежать новых обвинений, Борис объявил, что хочет пройтись, и поднялся на второй этаж вокзала.

Тут было почти всё, как и днём – бородатые мужики с рюкзаками негромко закусывали, полковник смотрел в окно теперь уже на привокзальную площадь. Разве что прибавилась какая-то цыганская семья во главе с крючконосой старухой, и, конечно, отсутствовала уборщица со шваброй – чего бы ей здесь в это время делать.

А вот касса была открыта, в ней горел свет и были раздвинуты шторки. Борис зачем-то подошёл ближе. Вместо Эвелины с ярко накрашенными губами за компьютером там сидела и, похоже, дремала невзрачная какая-то девчонка в домашней вязаной кофте бежевого цвета. И это было неудивительно – не век же красотке Эвелине здесь восседать, да и ночи у неё, скорее всего, были предназначены совсем для другого времяпровождения. Несколько насторожила табличка за стеклом. Нет, она была там же, на прежнем месте, и шрифт написанного на ней нисколько не изменился. Вот только написано было на этой табличке не «Служебная касса», а «Касса возврата билетов». Судя по сонному состоянию девочки в бежевом, желающих отказаться от поездки в эту ночь было очень мало. А надобность в кассе служебной отпала вовсе.

Интересно, – подумалось неожиданно Комарову, – а для кого эта служебная касса предназначалась вообще? Для железнодорожников? Так на первом этаже, – он ясно вспомнил, – активно работало такое же окошко с табличкой «Для работников РЖД»,..

Воистину – не верь глазам своим. Может быть, и тому, что написано в билетах не верить? Вагон пятый, места такие-то. Это раньше на проходящих поездах места можно было занимать произвольно, какие найдёшь. Теперь цивилизация шагнула вроде бы дальше.

Однако, когда поезд наконец-таки прибыл (и не через полтора часа, а почти через три), когда Машка уже превратилась в сонную пластилиновую куклу, а Светлана, перестав ворчать, впала в молчаливую прострацию, выяснилось, что эта самая цивилизация все-таки шагала на железной дороге как-то выборочно. Уже в тамбуре стал ясно, что пятый их вагон, так же, вероятно, как и весь состав, хорошо помнит послевоенные годы прошлого века. Никакого пластика, даже ГДРовского, не было и в помине. То же самое наблюдалось и сумрачном коридоре. Хорошо, хоть вагон и вправду оказался купейным. И дорожки на полу лежали, правда, создавалось впечатление, что положили их здесь лет эдак пятьдесят назад и после этого где-то раз в месяц проходились по ним влажным веником, про пылесос тут как-то и не думалось.

Места их оказались в четвертом купе, где первоначальное впечатление ухудшилось ещё больше. Полки были деревянными! И столик оказался деревянным, и окно закрывалось на какие-то древние шпингалеты. Ещё наличествовали беленькие шторки на окне, на которых извилистой голубой линией были изображены, видимо, волны, а по ним плыл схематичного вида кораблик, разумеется, с пятиконечной звездой на парусе.

– Интересно, в каком бомбоубежище они этот состав дополнительный откопали? – хмуро поинтересовалась Светлана, но на дальнейшие упрёки её сил, наверное, не хватило. К тому же неожиданно быстро появился проводник с постелью. Вид он имел, конечно, заспанный, но зато был в форменном кителе. Тоже, правда, отнюдь не новом. Эдакий пенсионер-железнодорожник на подработке.

– Чаю не хотите? – поинтересовался он дежурно.

– Да какой уж тут чай, – махнул рукой Борис, – не удивлюсь, что он окажется каким-нибудь грузинским года выпуска эдак шестидесятого.

– Обижаете, – вздохнул человек в форме, – снабжение у нас вроде ничего. Да и пассажиров в вагоне почти нет.

– Что так?

– Да поезд-то сами видите, – не первой, как говорится, свежести. В расписании его нет. И потом – сядут ещё, станций впереди ещё много, везде тормозим…

Короче говоря, с чаем решили повременить. Машка уснула сразу, едва только постель постелили, Светлана ещё поворочалась, потом затихла тоже. Борис же полежал-полежал, и вышел в тамбур покурить. Что-то томило душу, что-то происходило не так, не в том формате, какая-то непонятная тревога накатывала. Уюта, что ли, не было в этом составе, особого какого-то пассажирского уклада. Впрочем, вполне возможно, что всё это – обыкновенная дорожная нервотрёпка, да ещё с непривычки, на поезде он не ездил давно, к тому же со всем семейством.